«Не знаю, скольким из вас интересно прочесть это, да, если честно, мне это и неважно, но я просто оставлю здесь несколько утренних мыслей относительно SYMFONIA и других событий моей жизни.

Всё началось с торта. Думаю, это может быть что-то типа шутки судьбы, потому что когда два фэна подарили мне SYMFONIA-торт после двух последних концертов южноамериканского тура, после трёх ночей в пятнадцатибаксовом холодном мотеле с серыми стенами, выглядящими по-тюремному, после двадцативосьмичасового перелёта ради игры перед аудиторией в количестве от сотни до трёхсот пятидесяти человек, я начал думать, что именно так и обстоят дела. Торт был забавным способом сказать себе: “Эй, Тимо, не видишь: всё кончено”. И я начал серьёзно задумываться о моей музыкальной карьере. Это случилось в июне.

Ровно год назад я летал в Швецию ради трёх демо-песен, которые я написал, надеясь, что там споёт Андре Матос. Из шести дней, что я там пробыл, я добился от него только шести часов пения между походами в супермаркет, сменой пелёнок и постоянными спорами — я начал задумываться о том, так ли уж хороша эта идея. Но людям понравились демки и я начал работу над полноформатником SYMFONIA, на который угрохал около тысячи часов.

Андре ясно объяснил мне, что SYMFONIA не должна давать концертов, если это не принесёт денег. Я согласился, но в то же время чётко понимал, что люди воспринимают её как новую группу, а не богов металла, для которых распахнуты ворота суперславы.

Ули Куш выбыл из группы после травмы руки и в середине записи вокала в Швеции он прислал мне письмо, где сказал, что никогда больше не станет играть живьём, потому что устал от зассанных гримёрок, беспорядка, переездов. Напрасно я пытался объяснить ему, что это не то, о чём мы договаривались. Он сказал, что если SYMFONIA будет делать второй альбом, то мы сможем взять его имя за десять тысяч евро, используя Алекса Ланденбурга для записи. Через десять минут он прислал сообщение, что я должен доплатить ему ещё за услугу, что мы берём его имя, и это встанет в тринадцать тысяч евро. Я ничего не ответил, потому что не мог поверить. Тогда же Матос сорвал голос на четыре дня. Разыскивая ампулы с кортизолом в глухой шведской деревне, я начал раздумывать о том, что ничего не получится.

Ладно, мы записали вокал, раздали интервью и выпустили альбом. И я думаю, что он хорош.

После того, как японское землетрясение сбило наши планы на тур, Андре сказал мне, что мы могли бы провести прибыльный тур по Южной Америке, который забукирован его менеджером. Очевидно, в игру вступил некий таинственный инвестор.

Надо было получше прислушаться к слову “инвестор”.

Я решил отправиться в тур, и после тридцати часов полёта Хельсинки — Франкфурт — Рим — Сан-Пауло мы приземлились только ради того, чтобы услышать об отмене тура. В тот момент я уже был готов купить обратный билет до Финляндии, но всё удалось утрясти и мы сыграли шесть концертов. Это был худший и тяжелейший тур во всей моей карьере.

Клавишник Микко Харкин слёг с пневмонией.

Лёжа два дня в Сан-Пауло, в отеле “Formula 1” (самый дешёвый, который там можно найти) в темноте, я начал размышлять о проблемах в моей музыкальной карьере.

Получив отчёт по продажам от Edel Records и список забукированных выступлений на фестивалях в 2012-м году, я решил всё прекратить. Не имеет смысла пытаться завоевать металлический мир, когда ты никому не нужен. Тогда я подумал о своей карьере. Около трёх тысяч концертов, двадцать лет, двадцать дисков, клиник, путешествий. Я сделал достаточно.

Думаю, многие из вас знают, что я страдаю маниакально-депрессивным психозом, одним из худших психических заболеваний, которое может контролироваться медикаментозно и бесстрессовым образом жизни, но не может быть вылечено. Игра в турах весьма далека от “бесстрессового образа жизни”, да и рок-н-ролл с его взлётами и падениями сам по себе маниакален.

В тех долгих турах STRATOVARIUS, когда у меня ещё не диагностировали болезнь, я мог бы и умереть. Без шуток.

Третьего марта мне исполнится сорок шесть. Этой осенью я принял решение отойти от музыкального бизнеса и сфокусироваться на чём-нибудь ином.

У меня чудесные жена и дочка, которая является вокалисткой мирового класса. Я снова начну преподавать гитарное мастерство. Я займусь фотографией. Другими словами, буду жить тихой нормальной жизнью.

Я хочу отдохнуть и залечить раны за те годы, которые мне отпущены. Залечить нужно многое.

Музыкальный бизнес в данный момент ненормален, и ничего не становится лучше. Не знаю, что будет в ближайшую пару лет. Может, я снова вернусь в него, а может и нет. Правда не знаю.

Что насчёт моего будущего? Если вам интересно, то могу сказать лишь то, что я, вполне возможно, ничего больше не буду записывать. Некоторых из вас эта новость порадует.

Я не знаю что будущее приготовило для меня, но хочу поблагодарить всех, кто поддерживал меня в эти двадцать два года.

Те из вас, кто продолжает гнобить меня, например, на официальном форуме STRATOVARIUS, огорчают меня главным образом из-за того, что не уважают группу, которая была моим детищем двадцать два года и всё ещё играет восемьдесят процентов моих песен, хотя в ней осталось от STRATOVARIUS всего двое. Вас я тоже хочу поблагодарить, ведь без таких, как вы, я не сделал бы того, что сделал.

Это была отличная карьера. Надеюсь, будущее принесёт больше музыки, но может статься что и нет. Ну что я могу ещё сказать… я сделал свой выбор.

Увидимся. Берегите себя».